Все знают, что если идешь в кино на фильм Звягинцева, надо морально готовиться к худшему. Если у тебя ещё были какие-то надежды на то, что жизнь, возможно, хороша, и жить временами хорошо, их придётся оставить перед входом в кинотеатр.
А дальше одарённый режиссёр, талантливый сценарист, прекрасные актёры и великолепный оператор дружно и профессионально намотают твои нервы на кулак, а потом заткнут по одной все щели, из которых пробивались хоть какие-то лучи света. И выйдешь ты с осознанием, что жизнь — дерьмо, выхода нет, а эту страну надо запретить, чтоб не портила картину мира.
В двух своих фильмах — «Елене» и «Левиафане» — Звягинцев использует мощное оружие массового поражения — музыку Филипа Гласса. Для общей музыкальной эрудиции надо знать, кто это такой.
Филип Гласс — это главный композитор Америки. Он минималист, то есть пишет музыку, в которой долго и упорно повторяется один и тот же мотив, попутно слегка меняя свои очертания.
Например, вот так:
Гласса называют великим композитором, живым классиком. Особенно в США. Однако в Европе по этому вопросу есть много воздержавшихся.
Андрей Звягинцев включил в саундтрек к своим фильмам фрагменты из уже готовых сочинений Гласса разных лет и попал точно в цель (а цель у него — сделать черное как можно чернее). Когда на видеоряд накладывается эта музыка с психотропным воздействием эффекта повторения, рождается чёткое ощущение неотвратимой беды и мрака.
Вот муж Елены последний раз в своей жизни едет в фитнес клуб. Оттуда он уже не вернётся, музыка из Третьей симфонии (3 часть) Филипа Гласса не оставляет в этом никаких сомнений.
Этот фрагмент трижды звучит в фильме и, сочетаясь с совершенно обыденным и скучным видеорядом, транслирует апокалиптический подтекст: этот животный мир, стоящей за спиной Елены, сожрет рано или поздно всех приличных людей с потрохами. Даже не сомневайтесь.
В «Левиафане» Вступление к опере Гласса «Эхнатон» проходит в самом начале и в самом конце. После всего увиденного этот повторяющийся мотив вобьёт последний гвоздь в гроб вашего жизненного оптимизма.
Интересно, что сама по себе музыка Гласса не выглядит так трагично. Это эффект химической реакции разных смыслов — кинематографического и музыкального.
