Это продолжение истории, рассказанной в статье «Почему Рахманинов лечился у психиатра?»
Итак, мы остановились на том, что провал симфонии не был единственным поводом для тяжёлой депрессии Рахманинова.
Хронически несчастен
У молодого Рахманинова был целый букет причин впасть в такое состояние. Вот примерный перечень его личных проблем, которые он не мог решить годами.
Рахманинов был мучительно и рабски влюблён в чужую жену (Анна Лодыженская). Не мог выбраться из нищеты, постоянных долгов и перебивался ненавистными его натуре частными уроками и преподаванием фортепиано в женских учебных заведениях.
Устроиться на работу в консерваторию он не мог по причине давнего конфликта с её директором.
Он постоянно и тяжело болел (то ли малярия, то ли лихорадка, то ли даже воспаление мозга, больные почки), жил у чужих людей: то у тётки, то у друга, то снимал самые дешёвые меблированные комнаты.
Неожиданная смерть Чайковского (в 1893), который всегда поддерживал юного Рахманинова, стала для него личной трагедией.
И у него не было семьи. Он был в холодных отношениях с отцом, разорившем семью и бросившим его мать и пятерых детей, почти не знал своих братьев (с двенадцати лет он жил один в другом городе), и у него никогда не было духовного контакта с матерью.
Эта рана всегда саднила в его душе.
Той же Наталье Скалон Рахманинов писал, что ему очень тяжело, что на душе у него большое горе, что Москва кажется ему адом, а уехать он не может, потому что нет денег. Что кутежи и алкоголь не облегчают его состояния.
Вот строчка из письма, написанного за четыре года до роковой премьеры:
«Мне бывает иногда невыносимо тяжело. В одну из таких минут я разломаю себе голову, кроме этого, у меня каждый день спазмы, истерики, которые кончаются обыкновенно корчами, причём лицо и руки до невозможности сводит».
Неудивительно, что провал его Первой симфонии доканал его психику окончательно.
Доктор Даль
Когда стало очевидно, что состояние Рахманинова угрожает его жизни, близкие устроили ему встречу с московским доктором Николаем Владимировичем Далем, который совсем недавно прошёл курс обучения психотерапии в Европе (в том числе, освоил технику постгипнотического внушения).
Это фото Н.В.Даля сделано спустя 20 лет после описываемых событий:
Вопреки встречающейся информации в Интернете, он не имел никакого родственного отношения к В.И.Далю — автору известного словаря.
Николай Владимирович Даль был хорошим альтистом, в его доме собирались любители квартетной игры. И, следовательно, он мог глубже понять музыкальный ракурс болезни Рахманинова.
Главный вектор этих встреч заключался в том, чтобы внушить Рахманинову уверенность в собственных творческих возможностях. Поскольку Рахманинов был связан обещанием написать фортепианный концерт для Лондона (но два года не мог написать ни ноты), все усилия доктора были направлены в эту сторону.
Во время почти ежедневных сеансов (они продолжались около трёх месяцев) Даль с помощью гипноза внушал ему уверенность в том, что он обязательно напишет свой самый лучший фортепианный концерт. Кроме того, они много разговаривали, и Рахманинов до конца жизни был благодарен своему доктору за то, что он научил его «мужаться и верить».
Постепенно Рахманинов перестал бояться чистого нотного листа. И некоторое время спустя начал сочинять. Закономерно, что свой новый фортепианный концерт он посвятил доктору Далю.
Этот концерт (Второй) имел огромный успех у публики и страстно любим ею до сих пор, потому что это шедевр от первой до последней ноты.
Здесь можно его послушать — 🎧
Но это не хеппи-энд
Критикам, конечно, надо десять раз подумать, прежде чем публично давать оценку сочинениям молодых композиторов. В случае Рахманинова нанесённая ими душевная травма имела далеко идущие последствия.
Спустя 15 (!)лет после вышеописанных событий Рахманинов писал Мариэтте Шагинян:
«…я в себя не верю. Если я когда-нибудь в себя верил, то давно, — очень давно — в молодости! …болезнь сидит во мне прочно, а с годами и развивается, пожалуй, всё глубже. Немудрено, если через некоторое время решусь совсем бросить сочинять и сделаюсь либо присяжным пианистом, либо дирижёром, или сельским хозяином, а то, может, ещё автомобилистом…»
Через шесть лет Рахманинов покинет Россию и действительно станет «присяжным пианистом» — величайшим в 20 веке. Но за 25 лет жизни на Западе он напишет только шесть опусов. Только ли тоска по Родине и занятость мешала ему сочинять?
Ещё на эту тему: «Что нужно знать о Сергее Рахманинове?»
