Это продолжение темы «Что нужно знать об оркестровой яме» .
Принцип оперного спектакля таков, что всё наше внимание устремлено на сцену. Команда из нескольких десятков труженников оркестра перед сценой — совершенно лишний элемент этого зрелища. Так же как и изнанка декораций или система сценических механизмов. Поэтому в 19 веке родилась идея как-то замаскировать оркестр. И его опустили немного ниже уровня партера.
В этом была и акустическая польза: оркестровое звучание приглушалось и не подавляло певцов на сцене.
Вагнер как театральный инженер
Особенно актуально это было для опер Вагнера, где оркестр раз в десять мощнее, чем, к примеру, моцартовский. Представьте, каково петь под его «Полёт валькирий»- человеческий голос против ста музыкальных инструментов (а в опере валькирии это как раз пытаются сделать). Дело это совершенно бесполезное, вы сами себя не услышите, а публика и подавно. Поэтому Вагнер придумал новую концепцию баланса голоса и оркестра и воплотил её при строительстве собственного театра в Байройте.
Он устроил для оркестра что-то вроде подземелья нибелунгов: яма уходит глубоко вниз под сцену, и, кроме того, прикрывается с двух сторон навесами, так что звук, отражаясь обо все эти преграды, выходит наверх, к певцам и публике тщательно смешанным и хорошо сбалансированным, как умело приготовленный коктейль.
Вот схема этой грандиозной ямы в разрезе:
А вот как это выглядит в реальности ( в яме толпятся туристы, которых привели на экскурсию):
Конечно, при Вагнере это защитное полукружье выглядело иначе — оно было деревянным. Это видно на следующем фото.
Оцените масштаб байройтского гения: это людское скопище, причем, исключительно мужское, напоминающее толпу на митинге (её часть скрыта во тьме под сценой), и есть вагнеровский оркестр.
Теперь внутренность ямы выглядит так:
Публика не видит ни дирижёра, ни оркестрантов (Вагнер и хотел, чтобы никто не отвлекался). А оркестрантам виден дирижёр и больше никто. Они тоже не отвлекаются. Идеально придумано.
В этой яме летом бывает довольно жарко, это, конечно, минус. Но музыканты могут приходить на спектакль хоть в шортах и майках, их все равно никому не видно, и это плюс.
Вагнеровская оркестровая яма так и осталась в единственном экземпляре — только в Байройтстком Фестшпильхаусе.
Какие ямы сейчас?
Но современные оркестровые ямы превзошли даже Вагнера. Это не ямы, а ямищи. Акустические нормы требуют, чтобы под полом ямы было большое пространство — подвал. И во многих театрах пол опускается и поднимается на любую высоту.
Кстати, вследствие этих вертикальных трансформаций и плохой техники безопасности в последние пять лет было уже два случая падений в яму со смертельным исходом: в Большом и в Пермском театрах.
Сегодня во всех оперных театрах оркестр опущен относительно уровня сцены примерно на 2 — 3 метра.
Вот малосимпатичная яма Михайловского театра в Петербурге.
А это новая (после реконструкции) яма Большого.
В яме Копенгагенской оперы просторно и комфортно.
Немного теснее в парижской Опера Гарнье.
Оркестрантам в замкнутом пространстве ямы приходится нелегко: тесно, темновато, иногда душно. Бывает (не часто, к счастью), что со сцены в яму на голову музыкантам падает реквизит. Или какой-нибудь артист там, сверху, теряет ориентацию в пространстве. Чтобы этого не произошло, ямы иногда закрывают специальной сеткой:
Какие бы звезды ни пели или танцевали на сцене, музыканты в яме так и не увидят, как оно всё было. У них перед глазами всегда одна и та же картинка: ноты, дирижёр, балконы, ложи и галерка.
Но главная проблема оркестровой ямы — повышенный уровень громкости, ведь звук отражается стенами ямы и возвращается обратно. В небольших ямах все сидят близко друг к другу и практически играют соседу в ухо. Если за альтистом сидит мощная группа медных духовых (трубы, тромбоны, туба), то в момент кульминации спастись бегством у него не получится. Поэтому стены оркестровой ямы оборудуют всяческими приспособлениями, гасящими звук.
Несправедливо, конечно, что музыканты, сидящие в своей темной яме, получают только крохи от аплодисментов публики. Всё достаётся тем, кто наверху — на сцене, в ярком свете софитов.
При этом каждый из оркестрантов, чтобы попасть в эту яму, отпахал 7 лет в музыкальной школе, 4 — в музыкальном училище, 5 в консерватории и прошёл конкурс в оркестр. Все они каждый вечер надевают концертные костюмы и красивые платья, репетируют, волнуются, стараются, исполняют виртуозные соло и вообще — делают, что называется, главную музыку в спектакле.
Поэтому, когда будете в театре, похлопайте адресно — оркестровой яме.
