Все, кто любит оперу, и даже те, кто её не любит, но смотрит «Что? Где? Когда?», знает эту мрачную французскую песенку, которую старая графиня — «осьмидесятилетняя карга» — напевает в опере перед сном своим скрипучим голосом.
От этой мелодии веет загробным холодом, и действительно — это последние слова, которые она произнесёт в своей жизни. За портьерой уже ждёт выхода её убийца — человек в гусарской форме.
Почему ария на французском?
Как известно, музыка и слова этой маленькой арии Графини Чайковскому не принадлежат. Он взял их из старой (1784 года) комической оперы французского композитора Андре Гретри «Ричард Львиное сердце», поскольку перед ним стояла задача создать в «Пиковой даме» атмосферу 18 века (почему и зачем — будет в следующей статье).
У Гретри это сентиментальная ария в духе романса, которую поёт юная англичанка Лоретта. Она поджидает своего любимого Флорестана на свидание и жалуется на то, что совершенно теряет голову от любви.
Перевод примерно такой:
Я боюсь говорить с ним ночью,
Ночью его слова слишком глубоко западают мне в душу.
Он говорит мне: «Люблю тебя!»
И мне трудно совладать с собой.
Я чувствую только, как сильно, сильно бьется моё сердце,
Сама не знаю отчего.
Вот эта ария в оригинале:
Французское сопрано Мади Меспле
Почему в опере она звучит так зловеще?
Тут надо немного пояснить.
Старую графиню привезли с бала страшно уставшую и раздражённую. В тёмном углу её спальни прячется Герман с намерением во что бы то ни стало как-то уговорить Графиню назвать ему три заветных карты.
Как это сделать — он не знает, но и уйти ни с чем он не может. Его жизнь и смерть зависят в эту ночь от этой старухи.
Вся экспрессионистская жуть в музыке, начинающаяся прямо с первой ноты (в опере это четвёртая картина), и почти психопатическая атмосфера с судорожными вздохами скрипок и мистическими басами фагота — это то, что делается в душе Германа.
Реальность он воспринимает искажённо, и всё происходящее мы видим его расширенными от страха глазами, слышим его ушами и наши нервы трепещут синхронно с его нервами.
Песенка Лоретты, которую напевает Графиня ( она повторяет эти один куплет дважды), в этом контексте звучит для него пророчески, он слышит в ней свои смыслы.
И вот какие
Лоретта ждёт своего любовника, он вот-вот должен придти.
Он здесь. Герман и есть любовник. «Кто, страстно любя, придет, чтоб наверно узнать от тебя три карты, три карты, три карты!»
«Я боюсь говорить с ним ночью».
Именно этой ночью произойдёт судьбоносный для Германа разговор.
» Мне трудно совладать с собой. Я чувствую только, как сильно, сильно бьется моё сердце. Сама не знаю, отчего»
Страх и тяжёлые предчувствия гнетут Германа. Он не может унять стук своего сердца. Потом к нему присоединится тяжёлый приступ аритмии у насмерть перепуганной старухи.
Всё это выписано в оркестре с такой натуралистичностью (вплоть до остановки сердца у Графини), что недаром сам Чайковский долго рыдал, когда дописал, наконец, эту картину.
Чешское контральто Эва Подлесь исполняет эту сцену в беспощадно реалистической манере.
Итог
Сцена в спальне Графини — это тот тот случай, когда затасканное слово «гениально» звучит в своём подлинном смысле.
Тут, к тому же, речь идёт о гениальном драматургическом расчёте. Цитата из музыки 18 века играет в «Пиковой даме» роль стоп-кадра на самом пике этой истории. После неё всё покатится под откос для всех героев.
Графиня — коронная партия наших прославленных меццо-сопрано: Елены Образцовой, Ирины Архиповой, Ирины Богачёвой, Валентины Левко. Но для разнообразия можно послушать и западных графинь.
Так что выпейте валерьянки для поддержания духа, отпустите грех ужасного акцента исполнителям и посмотрите 👉 четвёртую картину «Пиковой дамы» с Пласидо Доминго, Элизабет Сёдерстрём и Галиной Горчаковой 👈
Постановка Метрополитен-оперы 1999 года, дирижёр Валерий Гергиев.
