Есть такие книги, которые все знают, но мало кто читал, кроме филологов, которым пришлось в процессе учебы. Например, Данте с его «Божественной комедией». Всякий культурный человек слыхал звон про все эти круги ада, но не более того.
Или «Фауст» Гёте. Вроде как все знают про Фауста и Мефистофеля. Но спроси любого, чем вся история закончилась – никто не ответит.
То же самое – Шекспир. Любой человек процитирует Гамлета — «Быть или не быть – вот в чем вопрос!», но не факт, что он его читал.
А уж про совсем древние времена и говорить нечего – Софокл, Еврипид и Эсхил с Гомером лежат в пыльном ящике истории литературы. И люди заглядывают туда только по производственной необходимости.
Но вообще оно того стоит, и хорошо бы как-нибудь собраться с духом и взять в руки если не двухтомного Дон Кихота, то сборник недлинных древнегреческих трагедий.
С первых же строк мы убедимся, что сентенция Vita brevis ars longa (жизнь коротка, искусство вечно) не совсем справедливо. Искусство тоже стареет. И быстрее всего стареет язык, а также синхронно становится недоступным контекст.
У современного читателя нет таких рецепторов, которые бы свободно воспринимали вот это:
Ареса буйного из края изгони,
Отбрось врага в глубь морей,
В терем Амфитриты,
Отбрось к нелюдимому брегу
Фракии бурливой!
Ведь если дань простит нам ночь –
День взыскать ее спешит.
О Зевс! Длань твоя
Молний пламенем грозна:
Срази его безжалостным перуном!
Чтобы это переварить, среднестатистическому читателю надо погуглить насчет Ареса, Амфитриты, Фракии, Зевса и перуна и усилием мозга выпутаться из этих «дань-день-длань».
Кроме того, высокопарность слога сразу выстраивают неловкую для читателя диспозицию: автор со своим непонятным текстом сверху, а я — неосведомлённый — внизу. Еще в этих текстах отсутствует рифма, но есть очень сложный ритм, поэтому возникает впечатление вязкости и сложности изложения.
А главное, что сам текст античных трагедий говорит нам об античных трагедиях не больше, чем оперное либретто об опере или радио репортаж о футбольном матче. То есть это просто конспект реального сценического действия. Да еще искаженный переводом. Так что глубокое разочарование неизбежно и закономерно.
А выход в том, что к этому не надо подходить, как к литературе. Это другое. Это такая матрица идей, образов, ситуаций, из которой, выросло все последующее.
Собственно, матрица – это даже не сама античная трагедия, а древние мифы, которые лежат в их основе. Все трагедии – это интерпретации этих мифов. А последующая литература – интерпретация этой интерпретации. Никто ничего нового не выдумал с тех времен. Даже научные фантасты.
Для примера можно взять жанр детектива. Горы бумаги исписаны про сыщиков, но никто еще не додумался закрутить что-то подобное тому, что было придумано 2500 лет тому назад.
Вот схема этого детектива.
Умный и очень симпатичный, со всех сторон положительный герой берется расследовать убийство с ужасными последствиями. В результате расследования неожиданно оказывается, что убийца — он сам. Если вы подумали об амнезии, то она тут совершенно ни при чем. От начала и до конца он находится в ясном уме и твердой памяти.
Мало того, в процессе расследования он узнает про себя много интересного, а именно, что ужаснее негодяя, чем он, нет на всём белом свете. Он преступил все самое святое и обрёк на смерть и муки самых дорогих ему людей. А ведь он всю жизнь считал себя хорошим и благородным человеком, и не только он, все окружающие так считали. И приходится ему самому же себе и приговор выносить, и приводить его в исполнение.
Это «Царь Эдип» Софокла.
Сам того не ведая, он убил своего отца, женился на матери и произвел на свет своих братьев и сестер. Причем в изложении этой истории нет совершенно ничего притянутого за уши, недостоверного. Это все могло случиться в реальности, и, скорее всего, оно и случилось когда-то страшно давно.
Лучший детектив всех времён и народов
Вот краткий пересказ Царя Эдипа, для тех, кто про него слышал, но не читал.
Придётся начать последовательно, с предыстории, но в трагедии все повествование разворачивается очень хитро, как квест — с середины, причем одновременно в настоящем времени и в обратной перспективе.
Итак, оракул предсказал царю Лаю смерть от руки собственного сына. Царь накладывает на себя обет целомудрия и переселяется в отдельную спальню. Но уязвленная царица добивается-таки своего с помощью алкоголя и всяких женских штучек, и через девять месяцев у них рождается мальчик.
«Связать младенцу руки и ноги и бросить в лесу на растерзание зверям!» — тут же велел царь. Мальчика отдали местному пастуху, который как раз собирался перегонять стадо через леса, с наказом немедленно привести приговор в исполнение.
Но пастух был добрым человеком, он носил с собой ребенка, пока не встретил стадо из других краев. Человек, гнавший это стадо, рассказал ему, что на его родине царская чета как раз бездетна, и малыш им бы очень был кстати.
Так мальчик стал любимым приемным сыном царя другого государства. Назвали его Эдипом. О том, что он приемный, от него, как водится, скрыли.
Эдип вырос сильным, смелым, добрым и умным молодым человеком. И все было бы хорошо, но тут опять появляется оракул и предсказывает Эдипу, что он убьет своего отца (доп.детали опускаю).
Эдип в смятении. Он любит своего отца и не может поверить в такую перспективу. Но искушать судьбу было бы глупо, и Эдип навсегда уходит из родного города, отказываясь от любящей семьи и всех перспектив престолонаследования ради того, чтобы избежать ужасного предсказания.
На перекрестке трех дорог на него грубо наезжает колесница какого-то знатного старца. Слово за слово, завязывается ссора, старик бьет Эдипа хлыстом, как собаку. Эдип в ярости дает ему сдачи своим посохом (он все же царский сын, а не какой-нибудь нищий странник) и убивает почти всю охрану обидчика. А потом идет дальше, оставив этот неприятный инцидент позади.
Он приходит в Фивы, ворота которого оккупировала злобная Сфинкса – проклятье этого города. Она сбрасывает в пропасть каждого, кто не может дать ответ на ее хитрые вопросы. Сообразительный Эдип легко отгадывает ее загадку, и освобождает Фивы от чудовища (она самоубивается от досады).
Благодарные жители предлагают Эдипу трон, а вдовствующая и бездетная царица Иокаста выходит за него замуж. У них рождаются два сына и две дочери, все счастливы, Фивы процветают.
Но однажды на город сваливается новое несчастье – чума (с этого места начинается трагедия Софокла). От нее нет спасения, и приглашенный оракул оглашает приговор. «Надо изгнать из города убийцу прежнего царя Лая. Тогда Фивы будут спасены», — говорит он.
Эдип лично проводит расследование. Его подозрения падают на двух человек: брата Иокасты и прорицателя Тиресия. Но в процессе допросов всплывает страшная правда: это он, Эдип убил своего настоящего отца – царя Лая в той давней дорожной стычке, женился на своей собственной матери и стал отцом своим сестрам и братьям. Он — причина гнева богов и, соответственно, мора в Фивах.
Иокаста гораздо раньше своего мужа поняла правду. «Никого не слушай, оставь все, как есть, не лезь в прошлое», — просит она его, но правда для Эдипа превыше всего. Иокаста уходит к себе и вешается.
Эдип раздавлен. Он вынимает из плаща мёртвой супруги-матери золотую застёжку-булавку, выкалывает себе глаза и навсегда уходит из Фив, чтобы искать смерти.
Продолжение следует
Самое интересное в этой истории то, что этот сюжетный кубик Рубика только старт для нового расследования, в которое включается уже читатель в роли прокурора.
Как любят говорить начинающие критики — «книга/фильм/история заставляет задуматься». Ничто не заставляет так глубоко задуматься, как эта трагедия Софокла. Тут и становится понятно, почему человечество сохранило эти тексты и зачем они ему нужны.
Виновен Эдип или невиновен?
По факту его преступления налицо, и они ужасны. Но он же не знал всех обстоятельств!
Можно ли быть невиновным, совершив преступление, пусть и невольное?
Требует ли его вина наказания?
И вообще — вина ли это или его беда?
Вероятно, беда, что-то вроде лавины.
Но где тот самый первый камешек, который покатился с горы и сдвинул эту лавину? Может, надо было молчать оракулам и не оглашать свои предсказания? Или наоборот, заговорить в тот момент, когда Эдип повел под венец Иокасту.
И если бы приемные родители Эдипа не скрывали от него его происхождение, может, тоже все обошлось бы? Кто допустил системную ошибку? И за что хорошему человеку такой удар от судьбы?
В категориях того времени все можно объяснить волей богов и родовым проклятьем (отец Эдипа был тот еще негодяй и даже педофил и содомит). Но это было бы слишком просто. Все же люди — не совсем марионетки.
От этого сюжета вообще расходится много кругов размышлений всякого рода. Это удивительно вообще-то, что буквы, написанные два с половиной тысячелетия назад так сильно занимают наш ум и воображение.
Например, из этой истории можно вывести такую поучительную мысль: мы никогда не можем точно сказать о себе, кто мы есть на самом деле. Наше мнение о себе – это фикция, карточный домик. Потому что настоящая суть наших поступков не может быть нами оценена.
Еще один вопрос, который рождает эта история: почему наша натура устроена так, что если мы случайно вытягиваем конец нити правды, мы обязательно будем тянуть ее, пока не размотаем весь клубок? Пусть даже это грозит нам несчастьями.
Но это, если уже начали тянуть. А если только почувствовали дух несчастья, который несет с собой правда, мы так охотно отгоняем её подальше, выстраиваем стену, за которой оставляем все, что не хотим видеть и слышать.
У Иокасты не получилось засунуть голову в песок, она чуть запоздала с этим. И расплатилась жизнью.
Нужна ли кому-то эта правда вообще, если от нее столько бед?
