Звук детского голоса, да ещё чисто поющего — это сладостный бальзам для душ всех мам, пап, бабушек и дедушек. Никакая Мария Каллас и никакой Паваротти не тронет ваше сердце так, как какой-нибудь милый мальчик лет семи-восьми с своим бесхитростно-ангельским голоском.

В мире вокала детский голос — и именно голос мальчиков — это редкая драгоценность не только потому, что у этого тембра исключительно чистые краски, но и потому, что он недолговечен.

Это дар, который рано или поздно обязательно отнимут. И если родители делают на талант своего ребёнка очень высокие ставки, то падать ему придётся неизбежно. Принц станет нищим, и в самом уязвимом возрасте 13-14 лет жизнь обернётся для ребёнка не лучшей своей стороной. И что с этим делать?

Вот несколько историй знаменитых поющих мальчиков, которые продолжились и закончились по-разному.

Робертино Лорети (Италия)

(на всякий случай — «Лорети» с одной буквой — потому что сам Робертино в интервью неоднократно просил не писать в его фамилии двойное «т»)

Никто не ставил ему голос, и то, как он пел, было плодом его интуитивной, природной музыкальности. Красивый наполненный тембр плюс абсолютная, соловьиная свобода самовыражения в пении — это захватывает с первой минуты.

Робертино вообще никогда и ничему не учился, он был трудовым пареньком из многодетной семьи, который схватил свою птицу успеха буквально за хвост: ему было уже 14 лет, и голос вот-вот должен был сломаться, когда его заметил один из продюсеров и устроил ему концертные туры по всему миру. Он торопился заработать денег для своей семьи, бывали дни, когда он давал по два-три концерта ежедневно.

Судя по его многочисленным интервью, Лорети — довольно прагматичный и лёгкий человек. Короткий и бурный успех не сломал его картину мира. Но всё равно это стало для него большой драмой, и когда его голос превратился в очень посредственный баритон, он долго не мог сориентироваться в новом пространстве и найти себя в каком-то новом деле.

В итоге уже после 30-ти он смирил гордыню и просто стал использовать мощную инерцию своей детской славы. Под вывеской «тот самый Робертино Лорети» он уже сорок лет колесит по всему пространству Восточной Европы (где в детстве был особенно популярен), поёт (чаще всего под фонограмму) всюду, куда его приглашают, и не ропщет на судьбу.

Серёжа Парамонов (СССР)

История этого мальчика совсем другая. И её стоит почаще вспоминать родителям, которые тащат своих детей на Голос и Евровидение ради всенародной славы.

С десяти лет он пел в лучшем детском хоре страны под руководством крайне амбициозного дирижёра Виктора Попова и был на голову лучше всех других солистов. Какая-то искренняя детская харизма звучала в его голосе. К тому же он не выглядел как образцовый прилизанный пионер с пробором, у него было естественное мальчишеское обаяние плюс музыкальность и свежий голос.

Теле- и радоиотрансляции, восторги публики и лично Леонида Ильича Брежнева, мешки писем от поклонников, Колонный зал Дома Союзов, зарубежные гастроли — его просто вынесло в стратосферу славы.

Когда Серёже исполнилось 14 и началась мутация, он был отчислен из хора. Его карета превратилась в тыкву, и он попал в другую жизнь, к которой так и не смог приспособиться.

В отличие от того же Робертино Лорети, который за два года гастролей создал себе приличную финансовую подушку на чёрный день, Серёжа Парамонов не заработал своим успехом ничего, кроме импортных жвачек, привезенных с гастролей.

В один момент из любимца всего СССР он превратился в обычного и очень болезненного подростка из панельной пятиэтажки, который из-за бесконечных репетиций пропустил в школе много занятий.

Он должен был начать всё сначала, с нуля, но не вытянул этой перспективы без цели. А дальше начались смутное время 90-х, и всё, как известно, закончилось для него плохо: в 36 лет он умер в своей квартире в полном одиночестве.

Но бывают и другие примеры.

Макс-Эмануэль Ценчич (Австрия)

Его историю лучше начать с конца. Тот, кто интересуется оперой, возможно, знает имя этого очень известного сейчас австрийского контратенора.

В детстве Макс тоже был маленькой звездой. В пять лет он пел с симфоническим оркестром арию Царицы ночи (для тех, кто не в курсе — это очень сложно; здесь ролик).

Всё детство он провёл в знаменитом Венском хоре мальчиков, где был первым солистом, выступал на сцене оперного театра и записывался со знаменитыми оркестрами.

На этом ролике 11-летний Макс поёт сложнейший вальс Штрауса «Весенние голоса».

Выглядит он как невинная жертва родительских причуд, но на самом деле он с детского сада был просто одержим оперой.

Когда в 16 лет у него сломался голос, его карьера тоже обнулилась. Он испытал болезненный крах амбиций. К этому прибавились проблемы материального свойства: ему пришлось самостоятельно оплачивать частные школы себе и сестре.

Но он нашёл небанальный выход из ситуации: три года он учился петь в контратеноровом регистре, ещё не очень привычном для публики. Но расчёт оказался верным, и теперь Ценчич — звезда в первом ряду исполнителей барочной музыки.

Наученный печальным опытом, теперь он умно страхует свою певческую карьеру: у него собственная продюсерская компания и он осваивает профессию оперного режиссёра.

Вообще поющих мальчиков- мотыльков однодневок — огромное количество во всём мире. У нас в России все они летят на свет детского Голоса в надежде повторить успех юных Майкла Джексона или Джастина Бибера.

Но на Западе у них есть и другая сфера приложения своих талантов — академическая. В знаменитых хорах мальчиков при соборах (в Вене, Лейпциге, Кембридже) им дают хорошую вокальную технику и практику исполнения классики.

В отличие от эстрадного поприща, здесь их обычно держат в полутени, не подвергая искушению единоличным успехом, и не всегда даже указывают имена солистов на дисках с записями хоров.

Аксель Рыквин (Норвегия)

После Робертино Лорети это, наверное, самый известный (по крайней мере, на Западе) поющий мальчик.

Он тоже начал с кафедрального хора (в Осло). Одновременно его обучением и продвижением профессионально занимался его отец, и в возрасте 13 лет Аксель записал очень успешный диск с ариями из классических произведений.

Вот, например, популярная Аллилуйя Моцарта, которые поют все колоратурные сопрано.

А на следующий год у него началась мутация, и он обрёл свой новый голос — баритон.

Его опыт, работоспособность, музыкальность, понимание стиля и вокальной техники никуда не делись, так что, если мальчика бережно проведут через этот переходный период, он сможет сделать себе новую успешную карьеру.

Вот он с новым голосом: